Потери JG 5

[Тунгус]

У меня ссылка не отрывается
Та,которая на указаном ресурсе. А как я понял именнотам указание про желтую 17

[7,62mm]

Странно. Я попробовал, и снова зашел. Ну хорошо. Вот скрин с одного из постов форума.Привожу в оригинале, т.к. машинный перевод как правило может быть халтурным.
P.S. Ааа. До меня дошло. Да. Там есть в начальных постах некая ссылка на номер самолета Керстена, и она и у меня не работает. Я думаю она давно "убитая". Ведь тема то была активна, страшно сказать, аж в 2005(!) году.

[Тунгус]

Вот скрин с одного из постов форума.Привожу в оригинале, т.к. машинный перевод как правило может быть халтурным.

Спасибо большое!

[igor]

Опираясь на инфу с ресурса http://forum.12oclockhigh.net/showthread.php?t=180 ещё можно предположить, что у Керстена был Ме-109 Е-7 желтая 17. (WNr 6363)

Это не предположение, а факт. В сводках ГК именно такой серийник и типа машины, а Момбеек тоже написал про Желтую 17 в своем последнем томе, где полный список потерь.

[Тунгус]

Это не предположение, а факт. В сводках ГК именно такой серийник и типа машины, а Момбеек тоже написал про Желтую 17 в своем последнем томе, где полный список потерь.

Совсем глупый вопрос - а что это за сводки?

И для меня еще остался актуальным вопрос:

И еще: я правильно понимаю, что на этот период 13/JG77 летал с площадки Kiestinki ?

[igor]

Это сводки потерь генерал-квартирмейстера Люфтваффе. Можно посмотреть тут https://mordig81.livejournal.com/ в разделе библиотека.
По данным Момбеека да, 13 штаффель в конце ноября летал с Кестеньги.

[ValAngler]

Была такая? 7./JG5

[sk16rus]

Валерий, лично я фотку вроде не видел.
А дата есть?

Не могу рассмотреть эмблему...

[ValAngler]

Нет, дату не искал. Вот эмблема

[sk16rus]

Вот эмблема

Блин!

И, как варианты, нашел вот такие потери:
08.07.42 - 7./JG 5 Bf 109E-7 № 4218 Parkina F 85 Crash unknown Fw. Franz Strasser (F) KIA
13.08.42 - 7./JG 5 Bf 109E-7 № 6033 Kirkenes H 60 Landing accident None personal injury
30.10.42 - 7./JG 5 Bf 109E-7 № 1493 Petsamo F 90 Take off accident Uffz. Adolf Kastner (F) KIA

[igor]

Каштнер 30.10 не подойдет - у него была Белая 5
Нойманн, который побился 13.8, у Момбеека сфотан рядом с Белой 14. Хотя, рядом с ней и Бет тоже фотался.

[sk16rus]

В списках потерь есть "белая 1" из 7-го штаффеля. Но там Фридрих. А тут - Эмиль.
Может это вообще досеверная история?

[igor]

Есть и белый 1 Эмиль 4.8.42, но он из 4 штаффеля. И он не один такой, есть еще один 20.9!

[UNZUCHT]

Карельский фронт, 1942-й год. Слева - пилот 7-го штаффеля (7. Staffel) III-й группы (III. Gruppe) 5-й истребительной эскадры "Полярное море (Jagdgeschwader 5 "Eismeer" / 7./JG5), унтер-офицер Курт Филипп (Uffz. Kurt Phillipp). 1 сбитый советский самолёт, всего 3. Справа - Пилот 7-го штаффеля III-й группы 5-й истребительной эскадры "Полярное море", лейтенант Бодо Хельмс (Lt. Bodo Helms). 2 сбитых советских самолёта, всего 6.
05.08.1942 г., штаб и часть 7-го штаффеля (16 Мессершмитт Bf.109) совершали перелёт на аэродром Понтсаленйоки (Пяозеро, направление Кестеньга). При посадке в Рованиеми, заправив самолёты, получили указание на продолжение полёта в Понтсаленйоки. Доверившись опытному пилоту, унтер-офицеру Вернеру Шумахеру (Uffz. Werner Schumacher), имевшему на личном счету 26 сбитых самолётов, заблудились, оказались на советской передней линии обороны, подверглись обстрелу ружейно-пулемётным огнём с советских позиций. В результате огня, самолёт унтер-офицера Вернера Шумахера (Мессершмитт Bf.109 Е-7 W.Nr. 6151 (6105), бортовой номер "белая 10") был сбит, упал на "брюхо". Самолёт лейтенанта Бодо Хельмса (Мессершмитт Bf.109 Е-7 W.Nr. 4219 бортовой номер "белая 8") был повреждён, стал уходить на запад, совершил вынужденную посадку. Лейтенант Бодо Хельмс, дошёл до сбитого самолёта унтер-офицера Вернера Шумахера, вытащил его с тяжёлыми пулевыми ранениями обоих ног и сжёг самолёт. Унтер-офицер Курт Филипп, совершил вынужденную посадку на повреждённом самолёте (Мессершмитт Bf.109 Е-7 W.Nr. 5238 (4843) бортовой номер "белая 6"), пытался бежать от высланных советских поисковых партий, но в результате полученных травм не смог. Лейтенанта Бодо Хельмс, не смог бросить тяжело раненого Вернера Шумахера и был пленён. После взятия в плен ему заявили, что он должен рассказывать, что добровольно перелетел к русским по идейным соображениям, или же раненому Шумахеру не будут оказывать помощь. Все трое отправлены в Красногорский особый оперативно-пересыльный лагерь УПВИ НКВД СССР № 27.
Снимок фотокорреспондента редакции ежедневной газеты Карельского фронта "В бой за Родину", старшего лейтенанта административной службы Раскина С.М.

[igor]

Спасибо, интересное фото.
Рассказ Хельмса из книги Момбеека:
Во время промежуточной поадки в Рованиеми Шармахер потерял колесо, что вынудило его остаться в Рованиеми. Согласно вашего однозначного приказа, я стал выяснять точное положение этого аэродрома. Мне сказали только, что место посадки находится на нижнем колене маленького озера, образованного рекой. Перед возобновлением полета я попросил Шумахера, летные качества которого никто не мог поставить под сомнение, следить за курсом, тем более, что мы теперь заправили только основные баки. При крейсерком полете и точном выдерживании курса мы после достижения цели имели бы еще бензина примерно на 10 минут полета. Я припоминаю, что мы после пролета над одним большим озером лежали точно на курсе. В последуюущем мы уклонились на юг над бесчисленными шхерами. Мы летели низко, потому что аэродром должен был находиться поблизости. Внезапно начался зенитный обстрел. Я тут же повернул на запад, чтобы на всякий случай достигнуть финской территории. Шумахер уже не мог лететь дальше, так как получил серьезные попадания. Искренне предполагая, что мы уже добрались до финской территории, я приметил место для посадки и отлично сел на нем на последних каплях горючего. Дополнительные баки мы сбросили, что русские при последующих допросах сочли подозрительным, так как подозревали, будто это были взрывчатые предметы или мины. Шумахер сел на брюхо. Я вытащил его из машины, перевязал, взвалил на плечо и повел. Его правое бедро было прострелено, а левое имело ранение с застрявшей внутри пулей. Повсюду царило полное спокойствие, так что мы пребывали в полной уверенности, что скоро дойдем до финских полевых дозоров. Внезапно на некотором расстоянии мы увидели две фигуры, которые к нашему сожалению оказались вооруженными автоматами русскими. Мы спрятались в укрытие. Они не решились приблизиться, хотя я расстрелял весь свой пистолет F/N. Тем временем нас окружили со всех сторон, так что сбежать перспектив не было, тем более что Шумахер не мог даже стоять. Не имеет смысла сегодня размышлять о том, мог ли я в одиночку избежать плена. Я в любом случае этого не сделал и остался с Шумахером.
Вскоре после взятия в плен начался сильный артиллерийский огонь, сквозь который нам пришлось прорываться. Только благодаря командиру штурмовой группы нас не уложили на месте. Шумахера сразу от меня отделили.
Первый допрос был на КП батальона и прошел в некотором смысле цивилизованно. Все разительно переменилось в полку. После обязательного «поставить к стенке» меня начали допрашивать. В однозначной манере и способом мне дали понять, что при любых допросах я должен был отвечать, что мы сдались добровольно. В противном случае они отказывались оказывать Шумахеру медицинскую помощь и нам выпал тяжелейший жребий. Возможно, вы помните, что на нашем участке фронта царствовал особо свирепый закон войны и редко удавалось взять живых пленных, тем более, что там воевали финны и СС. От допроса пленного летчика они надеялись получить лучшую картину по ситуации на фронте.
Я еще не рассказал, что Филипп сел на некотором удалении от нас и после нескольких километров пешего марша тоже нашел ту же самую судьбу. После перекрестного допроса в полку мы с завязанными глазами проведены через фронт. После долгой поездки мы оказались на аэродроме, где стоял трехместный биплан. Яростно жестикулирующая толпа сначала не обещала нам ничего хорошего. Нас связали по рукам и ногам и посадили в машину, безо всяких ремней безопасности. Один майор знаками рук пояснил нам, что при выполнении петли мы выпадем. Однако потом нас почти по-дружески привязали. Полетели в Беломорск (Сорока), где меня допрашивали два генерала. Потом меня вместе с Филиппом поместили в нечеловеческие условия. Трехнедельное пребывание там прерывалось только допросами – в основном ночными. [246] Потом на 2-моторном транспортнике нас доставили в Красногорск недалеко от Москвы. Шумахеру все же оказали медицинскую помощь. В лагере находилось много летчиков, что помогало мне облегчить судьбу, тем более, что я встретил там старых друзей и знакомых. Лагерь регулярно посещали Пик и Ульбрехт, которые впервые здесь пытались вдохнуть жизнь в антифашистское движение. Их усилия однако не увенчались большими успехами и только отдельные господа сдались под натиском пропаганды, или скорее горшочка каши, так как голод был бичом плена. Шумахер подолгу лежал в лазарете. Много офицеров пережило в плену ситуации, когда их подчиненные шли против них и теряли всякую военную манеру поведения и вообще прекращали всякую деятельность. То, как держались Шумахер и Филипп в нашем совместном плену, заслужило у всех офицеров всеобщее уважение и восхищение. Когда я выражал сам себе ненужные мысли, всегда рядом оказывался Филипп и пытался возродить во мне мужество и выражался в том смысле, что жребий и судьба в том, чтобы каждый продолжал жить дальше. В ноябре 1942 г. мне пришлось их обоих покинуть, так как меня отвезли в Мурманск. Увы, позже я узнал, что Шумахер в начале 1943 г. умер в лагере Подьма. Из-за своих ранений и до некоторой степени чувствительного характера, он оказался недостаточно крепким, чтобы противостоять тяжелым обстоятельствам